Гордая Инфанта

Ой, Нянюшка, воскликнула Дорис, увидев в руках у Нянюшки свой длинный бледно-розовый чулок, не чини этот чулок! Пожалуйста, не чини!
Отчего же, милая? спросила Нянюшка. Его как раз пора заштопать. Вон сколько петель спереди спустилось.
Вот и не штопай! Штопка на самом видном месте это ужасно! Его надо просто выбросить!
Но ведь это твои выходные шёлковые чулки! Что ж ты, в одном чулке в гости пойдёшь?
Дорис надулась:
Лучше уж вовсе не ходить в гости, чем в штопаных чулках. Все будут глазеть и пальцем показывать!
Экая ты гордячка, сказала Нянюшка, заправляя шёлковую нить в самую тонкую иглу. Гордость это порок не лучше зависти. Боишься на людях в чинёном чулке показаться, значит, ты ничем не лучше испанской инфанты, которую я тоже нянчила когда-то. Она вечно стыдилась хорошего а хорошего в ней было немало! и гордилась всякой чепухой.
Чем же она гордилась, Нянюшка? спросила Дорис.
Говорю тебе ерундой всякой. Как возгордится, нос задерёт на неё и управы не найдёшь. Скажем, уронит платок, а лакей подхватит так она у нас слишком горда, чтоб ему спасибо сказать. Ела только на золотых тарелках, на серебряных ни-ни: слишком горда. В карету ей впрягали только пару, да какую! Снежно-белую кобылку с голубыми глазами, с серебряной уздой, с лазурным плюмажем и чёрного конька с огненными глазами, с золотой уздой и красным плюмажем. А увидит в хвосте чёрного коня белый волос или в гриве белой кобылы чёрный волос беда! Наша гордая инфанта живо их из Испании прогонит.
Почему ты такая гордячка? спрошу я иногда.
Как ты, Нянюшка, не понимаешь? ответит она свысока. Я же испанская инфанта! У меня самое пышное в мире платье из золотой парчи, расшитое самым крупным в Европе жемчугом! Мне все кланяются, когда я иду по улице! И скоро все великие короли съедутся просить моей руки! Богаче моего отца в мире нет, у него сундуки от золота ломятся, он все заморские края покорил, его корабли все моря бороздят он самый главный владыка на свете! И богатства его в один прекрасный день станут моими. Так чего же ты, Нянюшка, спрашиваешь? Разве мне нечем гордиться?
Да уж, гордячка, отвечаю, твоя правда. Ты, видно, такая уродилась.
Однажды отправились мы с инфантой кататься в золотой карете, запряжённой белой кобылой и чёрным жеребцом. В деревушке неподалёку от города увидели пекарню, а у порога простолюдинку с голым младенцем. Младенец раскудрявый, румяный, как ягодка, хохочет у матери на руках. А мать подкидывает его вверх и припевает:
О Боже великий, мне есть чем гордиться!
В Кастилье со мною никто не сравнится!
Вы булки едали вкуснее, чем наши?
А сына видали милее и краше?
Выглянув из окошка кареты, инфанта послушала песенку, и глаза её гневно вспыхнули. Она спрыгнула на землю, подскочила к женщине и закричала:
Ты лжёшь! Не с тобой, а со мной никто в Кастилье не сравнится! Я испанская инфанта, наследница короля! Это тебе не булки печь и детей рожать!
Женщина счастливо засмеялась, сверкнув красивыми белыми зубами:
Нет, милая барышня, одно дело простую булку испечь, другое самую лучшую. Да и ребёночка такого ни у кого нет! Правда, солнышко моё? И она поцеловала младенца в шейку, в самые складочки.
Всё ты лжёшь! закричала гордая инфанта, прыгнула обратно в карету и велела кучеру ехать домой да погонять лошадей. Во дворце направилась прямиком на кухню, потребовала у остолбеневшей поварихи миску с мукой, плеснула туда воды, скатала большой тугой шар, сердито пошлёпала его маленькими ручками и приказала поварихе сунуть его в печку, а когда испечётся подать королю-отцу на ужин. Вечером все уселись за стол, и на блюде внесли булку. Вы бы видели эту булку! Твёрдая точно камень.
Что это? испуганно спросил испанский король.
Булка тебе на ужин, гордо провозгласила инфанта. Я её сама делала. Сперва король попробовал разрезать булку ножом. Потом разрубить мечом. Наконец он рассмеялся и сказал старшему хлеборезу:
Отошлите-ка булку главнокомандующему, пусть сунет в пушку вместо ядра и стреляет в марокканцев.
Покраснев, надувшись, точно индюшка, инфанта вышла из-за стола и удалилась, задравши нос кверху. Ужинать вовсе не стала и утешать себя не позволила. Поутру сказала, что поедет кататься одна. Я-то видела, что она всё ещё горюет, и собралась было с ней ехать. Только она меня не взяла. Каждое утро, целый месяц кряду, уезжала она куда-то в своей роскошной карете, а куда неизвестно. Мы и кучера спрашивали, но он признался, что ему велено держать язык за зубами.
И вот однажды за ужином, когда король и инфанта уселись за стол, на золотом подносе внесли новую булку. Свежая, ароматная, ровно золотистая, с румяной корочкой! Король тут же отрезал кусок и съел, даже без масла, до последней крошки.
Какой хлеб! Какой вкусный хлеб! Я такой булки в жизни не едал!
Испанская инфанта снова покраснела, но на сей раз от радости.
Я сама испекла её, папа. Своими руками! У меня пока выходит не так хорошо, как у жены пекаря, но она говорит, что когда-нибудь я испеку самую лучшую булку во всей Испании.
Король крепко обнял и поцеловал инфанту:
Я горжусь дочерью, которая печёт такие чудесные булки.
Инфанта стояла гордая, я её такой раньше и не видела.
Зато много лет спустя увидела я мою инфанту гордой пуще прежнего. Она послала за мной, чтоб я её первенца нянчила. Замуж она вышла за французского короля, и мы не виделись с самой свадьбы. Инфанта встретила меня на пороге дворца. Я обняла её и, конечно, спросила:
Ну что, милая, каков твой младенец?
Ой, Нянюшка! воскликнула она радостно. Я самая гордая женщина на свете. У меня самый-самый лучший сын! Ведь этим можно гордиться, правда?

Источник: quizio.ru

crafts-people