Когда я был пионером, я считал себя крупным знатоком зверей и птиц. Потому что прочитал три тома великого ученого Брема. Я знал всех ящериц, лягушек, птиц. Мог запросто, глядя на летящий в небе контур, сказать: – Это коршун. А это сокол-сапсан. Тем более что тогда этих ящериц и ‘контуров’ было очень много. Не знаю, куда все они сейчас подевались. И вот однажды в лесу под озером Круглым я нашел ястребиное гнездо. Я рассказал об этом приятелю – Коле Судакову, такому же крупному специалисту, как я, и мы залезли в гнездо и взяли двух птенцов из трех. И стали их растить. Растить мы умели, и наши ястребы все росли и наливались силой. Они становились все красивее и крупнее. От них шел пух во все стороны, иногда они клевались и при вылете из клетки опрокидывали лампы и вазы. И пачкали они вокруг себя все, что могли. Им явно не было места в городской квартире. Мы вдарились в панику: предлагали школьным живым уголкам, звонили в городской детский зооуголок, но никто ястребов-перепелятников брать не хотел. Как же глупо мы себя вели, когда брали их из гнезда! Что мы себе думали – соколиной охотой в городе заняться или что это попугайчики-неразлучники и они будут мирно чирикать на шкафу. Мне сейчас даже рассказывать об этом стыдно. Короче, я однажды оставил окно открытым… Как я потом узнал, Коля поступил так же. Что стало с ястребами – не знаю. Скорее всего, они погибли от голода или их заклевали вороны… Есть у меня слабая надежда, что они попали в руки голубятников, и те спасли их. Потому что голубятники иногда используют ястребов для спугивания голубей, слишком засидевшихся на недоступном месте. За одно я себя просто благодарю: что третьего ястребенка мы не тронули, и родители, наверное, вырастили хоть одного. Сейчас я почти не встречаю ни ящериц, ни ‘контуров’ в небе.
Источник: